Мотив "сокровищ" в романе И.А. Гончарова "Обыкновенная история"
Автор Маргарита Васильева
В последнее время отечественное литературоведение актуализировало изучение «феномена ценности в художественном творчестве» [Филатов А.В.: с. 130]. Творец, по формулировке М.М. Бахтина, «находит себя и напряженно чувствует свою творящую активность» [Бахтин М.М.: с. 70]. Вместе с тем в художественных произведениях запечатлеваются «константы бытия» [Хализев В.Е.: с. 7]. В современной науке изучение аксиологии образов в художественном произведении актуализировано при изучении его архитектонически-мотивной организации, когда мотив понимается «как сосредоточенность автора на проблемно-тематической конкретике в изображении героя или взаимосвязи героев» [Лоскутникова М.Б.: с. 113].
Интерес к ценностным аспектам романного наследия Гончарова и к выявлению авторского идеала жизни сказался в трудах ведущих гончарововедов: А.Г. Цейтлина, Н.И. Пруцкова, В.А. Недзвецкого, М.В. Отрадина, Е.А. Краснощековой. Однако до сих пор в науке не представлен системный анализ мотива "сокровищ", который в архитектоническом построении романа "Обыкновенная история" является ведущим в художественной разработке писателем вопроса о счастье как об определении смысла человеческого бытия.
Цель данной статьи состоит в том, чтобы продемонстрировать роль мотива «сокровищ» в романе Гончарова «Обыкновенная история» и его аксиологических векторов: "духовное (небесное) – материальное (земное)", "поиск - добывание", с помощью которых писатель развивает мысль о разнонаправленных ценностных ориентирах Александра Федорыча и Петра Иваныча Адуевых и проясняет внутренние стимулы обоих Адуевых, движущие их на пути к обретению условий личного счастья.
"Духовное" ("небесное") – "материальное" ("земное")
Образы Александра Федорыча и Петра Иваныча Адуевых автор выстраивает по своему основному стилевому принципу – «изображение действительности в постоянном композиционном соположении». Гончаров показывает, что Александр Федорыч устремлен в сферу духовных, или, как их иронично называет Петр Иваныч, «небесных» ценностей: это «святые волнения» – любовь и «особый мир» – творчество (с. 210, 214, 265). Сам же Адуев-старший признает лишь материальные – земные – блага, которые «доставляет» дело – это «деньги», «комфорт», «чины» и предметы роскоши (с. 218, 390, 421). Петр Иваныч относит себя к категории людей обыкновенных: он «человек, как и все», «думает и чувствует по-земному» (с. 217). Племянник же не может разделить позиции дяди, про которого говорит: «небо у него неразрывно связано с землей», он «никогда не возносится до чистого, изолированного от земных дрязгов созерцания явлений духовной природы человека» (с. 212).
Александр Федорыч
В сюжетной линии Адуева-младшего автор развенчивает образ персонажа как человека, действительно устремлённого к духовным – небесным – «сокровищам», вскрывая его эгоизм и самообман. В романтической сфере личных отношений «священные и высокие чувства», как юноша называет свою любовь, оказываются лишь средством, благодаря которому он тешит свое себялюбие и чувство собственной значимости (с. 214). Высокомерие Александра Федорыча схвачено в речевой фигуре сравнения: влюбившись в Надиньку Люберецкую, персонаж, по замечанию повествователя, «вел себя с другими, как богатый капиталист на бирже с мелкими купцами», а, встречая Юлию Тафаеву, молодой человек размышляет, что «он, как законный властелин, вступил гордо во владение наследственным богатством и признан с покорностью» (с. 265, 360).
В отношениях с Надинькой Александр упивается мнимыми уникальностью и силой своих романтических чувств, «думая про себя: "Жалкие! кто из вас обладает таким сокровищем, как я?"» (с. 265). Пылкий внутренний монолог юноши повествователь обрывает ироничной номенклатурной пометой чиновничьего языка: «"кто так умеет чувствовать? чья могучая душа..." и проч.» (с. 265). Романтический знак возвышенного чувства, декларируемый молодым человеком в разговоре с дядюшкой, – «поцелуй <…> какая высокая, небесная награда!» – смыкается до опредмечивающих смыслов, обнаруживающих предпочтение персонажем девушки своим глубоким и особенным, с его точки зрения, переживаниям (с. 239).
Эпизодическая фигура Новинского, призванная в том числе усложнить мотивный узел, активизирует мотив «похищенного сокровища». В момент сокрушительных переживаний Александр Федорыч жалуется дядюшке на свое «несчастие»: граф «похитил все у меня», то, что «дороже всех сокровищ в мире» – «счастье, жизнь» (с. 94, 296). В своих стенаниях Адуев-младший сыплет романтическими штампами, все более заземляющих его чувство: дуэль для него – «благородный порыв», он заклинает, что граф «дорого заплатит за свое мастерство», «не [будет – М.В.] жить <…> и наслаждаться похищенным сокровищем» (с. 296, 300). Автор обнаруживает единственно себялюбивый и почти материальный – собственнический – интерес Александра к девушке. Вердикт молодому человеку выносит дядя, который говорит племяннику, что тот «неблагодарен» и поступает «дурно», браня Люберецкую и Новинского: «это эгоизм» (с. 300, 306). В ироническом замечании Адуева-старшего, о том, что ранее Адуев-младший «был на седьмом небе», а теперь не умеет «перенести горя», автор травестирует причины «мучений», постигших его: они заключаются не в «утраченном счастье» с девушкой, а в «том, что теперь другой» обладает ее благорасположением (с. 236, 298, 308). Гончаров показывает, что, Александр в своем уязвленном самолюбии неспособен осознать, что чувств и страстных эмоций недостаточно для того, чтобы «жить <…> полною жизнью» (с. 308). На уровне оппозиций земное – небесное, материальное – духовное, связанных в европейской культуре с христианскими идеалами, «сокровища» персонажа оказываются однозначно вписанными в парадигму земных – материальных.
Заземление возвышенных упований Александра Федорыча на любовь, способность к которой воспринимается им как «дар», происходит в последующих романтических отношениях, показанных Гончаровым зеркально первым, причем персонаж сам играет в них роль презираемых им Надиньки – «изменницы» и графа – «похитителя» (с. 309, 337, 360). Автор в речи повествователя, сопряженной с субъектным сознанием Адуева-младшего, подбирает те же стилистические маркеры, что были явлены в словах молодого человека в адрес Люберецкой и Новинского. В истории с Юлией – это «измена и охлаждение», происходящие со стороны уже не возлюбленной, а самого Александра; а в истории с Лизой – это «первым трофеем <…> похищенный» персонажем поцелуй (ср. ранее – «небесная награда»), который подводит к тому, что молодой человек предстает перед отцом девушки «как и всякий вор, пойманный на деле» (с. 239, 471, 406, 407).
Зазор между желаемым и наличным открывается Александром не только в любви, но и в творчестве, к которому он чувствовал «призвание» (с. 222). Крупное разуверение персонажа в том, что в него «вложен свыше творческий дар», замыкает череду его драматических разочарований в мнимо духовных устремлениях и подготавливает новые – в себе и в жизни (с. 451). Находясь в состоянии отчаянья, он размышляет: «сколько сокровищ открыл я в душе своей: куда они делись? Я пустил их в размен по свету <…> и <…> получил <…> горькое разочарование» (с. 392). Мотив «сокровищ» в данном эпизоде подается в трагикомичной интонации: Гончаров не наделяет Александра Федорыча способностью осознать, что духовные качества – «сокровища», которые персонаж называет, но которых он не понимает и которыми не владеет – не могут быть совместимы с эгоизмом и не должны приниматься человеком как данность. По мысли автора, их следует развивать в процессе самостоятельного и упорного труда над самим собой. Адуеву-младшему, исполненному тщеславия и самолюбия, рефлексия недоступна: «всю пустоту и всю ничтожность жизни», которые ощутил персонаж, связаны лишь исключительно с тем, что духовно пуст он сам (с. 414).
В экспозиции романа Гончаров вкладывает в речь повествователя мысль о том, что «самолюбие само по себе только форма; все будет зависеть от материала, который вольешь в нее» (с. 180). Таким «материалом» у Александра, которому с детства внушали, что «он будет ходить в золоте и не знать горя», служили его мечты о духовно-высоком – небесном: чувства, – в формулировке персонажа – «упавшие как будто ненарочно с неба в земную грязь», и дар творчества – «божественная искра небесного огня», уверенность в воплощении им которых породило у него «презрение к людям» (с. 179, 209, 337, 391). Мотив «сокровищ» при изображении персонажа оказываются тесно сплетены с мотивом Другого: автор фиксирует, что сплав духовных ценностей и эгоизма, с его отрицательными плодами мечтательности, невозможен. Презрев земные блага «мелочной жизни», Александр решает для себя, что «человек счастлив заблуждениями, мечтами», и, не находя внутренних сил отстаивать свои прежние идеалы, оказывается душевно сломленным и покидает Петербург (с. 392, 418, 446).
Лишь в родовом имении герой «помирился с прошедшим», его «ненависть, мрачный взгляд, угрюмость, нелюдимость смягчились уединением, размышлением» (с. 448). Приходя в согласие с самим собой и определяя для себя конкретные жизненные цели, Александр вновь решает отправиться в столицу: в письме к Лизавете Александровне – супруге Петра Иваныча – Адуев-младший признается, что наконец избавился от «вспышек уколотого самолюбия» и «детской раздражительности» (с. 450). Автор показывает, что Адуев-младший готов поступиться эгоистическим взглядом на мир и упованиями в собственной исключительности.
Однако в эпилоге романа, отделенного от финала произведения четырьмя годами, Гончаров изображает Александра Федорыча как человека, отклонившегося от пути обретения «истинного сокровища», т.е. от возможности гармонизировать духовное (небесное) и материальное (земное). Гончаров показывает, как материальные блага, вытеснив духовные устремления, становятся доминантой в жизни персонажа: Адуев-младший успешно продвигается по карьерной лестнице, зарабатывает «много денег» как служебными, так и «посторонними трудами» и, ко всему прочему, в скором времени собирается жениться на «богатой» невесте (с. 468).
Петр Иваныч
Если ценностные ориентиры Александра Федорыча показаны в динамике, то ориентиры Петра Иваныча изображены автором как неизменные. Адуев-старший выработал к зрелым годам прагматическую систему взглядов, которая во многом способствует его успехам на службе и во владении заводом. В эпилоге произведения показано, что Петр Иваныч выслуживается до тайного советника – чина 3-го класса по Табели о рангах, а промышленная и предпринимательская деятельность приносит ему «до сорока тысяч чистого барыша, без всяких хлопот» (с. 335). Гончаров демонстрирует сосредоточенность персонажа на внешней – материальной – стороне человеческого существования, модель поведения в которой, по мнению Адуева-старшего, приложима и ко внутренней – духовной – сфере жизни. В глазах Петра Иваныча творчество, как и любое другое дело, измеряется «деньгами», которые могут принести выдающиеся способности человека: «талант <…> это капитал – стоит твоих ста душ» – утверждает дядя в разговоре с племянником (с. 222, 223).
В субъектном сознании Лизаветы Александровны Адуевой, размышляющей о семейной жизни с мужем, автор подбирает стилистические маркеры из семантического ряда материальных благ, ценных для Петра Иваныча: «она взглянула на роскошную мебель и на все игрушки и дорогие безделки своего будуара – и весь этот комфорт <…> показался ей холодною насмешкой над истинным счастьем» (с. 315). Гончаров показывает, что путь приобретения Адуевым-старшим «наград, денег, почета, значения» приводит к тому, что его супруга чувствует себя несчастливой в браке и задается вопросами: «трудился ли он для общей человеческой цели, <…> или только для мелочных причин, чтобы приобресть между людьми чиновное и денежное значение», «ужели он женился только для того, чтоб <…> придать своей холостой квартире полноту и достоинство семейного дома, чтоб иметь больше веса в обществе?» (с. 313, 315, 386). Ответы на эти вопросы дает повествователь, сознание которого сопряжено с сознанием Петра Иваныча: «жена была необходима ему <…> но наравне с прочими необходимостями жизни», он «платил ей богатством, роскошью, всеми наружными и сообразными с его образом мыслей условиями счастья» (с. 459, 460). Гончаров обнаруживает зазор между Адуевыми: подобно тому, как Александр Федорыч, не осознающий ложность своих духовных устремлений, пытается посредством их удовлетворить «ни на чем не основанное славолюбие», так и Петр Иваныч, полагающий за «духовное» привычку, – «от эгоизма» – создает в своей семейной жизни «все наружные условия счастья <…> как по заданной программе» (с. 313, 445). В результате образ жизни Адуева-старшего, построенный на материальных ценностных ориентирах, оказывается губителен для самых близких ему людей.
"Поиск" – "добывание"
В ценностной системе романа мотив "сокровищ" являет разные смыслы не только на уровне оппозиций духовное (небесное) и материальное (земное), но и на уровне оппозиции «поиск» и «добывание», проясняющей внутренние стимулы обоих Адуевых, движущие их на пути к обретению условий личного счастья. Данные смысловые векторы в романе носят сквозной характер, но очевидно они явлены в эпизоде спора дяди с племянником о жизненном назначении человека. Петр Иваныч, подстраиваясь под тон Александра Федорыча и адресуясь, как свидетельствуют комментаторы романа, к литературно-романтическому образу «отысканной в навозе жемчужины», переосмысленного «в басне Крылова "Петух и Жемчужное зерно"», иронично замечает: «всякому свое: одному суждено витать в небесных пространствах, а другому рыться в наземе и оттуда добывать сокровища» (с. 335, 774). Подобно тому, как Адуев-старший пытается привить Адуеву младшему собственное убеждение о полезности практического дела, так и племянник стремится доказать дяде, «что есть иная жизнь, <…> иное счастье» (с. 336).
Однако, формально выстроенные автором «сокровища» Александра как духовные и небесные, ориентированные на стратегию поиска, призваны обнажить обыкновенность желаний молодого человека, неспособного трудиться ради их удовлетворения и сосредоточенного лишь на своем эго: в себе персонаж чувствовал «способность любить» и искал человека, «одаренного такой же силой», думал, что в нем «есть искра поэтического дарования», и искал «славы», «неодолимое стремление» ведет его в Петербург «искать счастья» [177, 179, 208, 325, 389, 420]. Вместе с тем Гончаров, показывая у Адуева-младшего отсутствие подлинного духовного поиска, демонстрирует невозможность им «отыскать себе дороги», «свой путь» (с. 336, 448). Именно поэтому персонаж, встретив для себя «невыгоды жизни» в Петербурге, неспособен «ничего <…> добиваться и искать» (с. 414). И хотя, пребывая в Грачах, Александр на время осознает, что нужно «достигать свыше предназначенной цели при ежеминутной борьбе <…> с мучительными преградами», т.е. вопросами и поисками ответа на них, он, вновь приехав в столицу, по итогу подменяет самостоятельно найденный им путь и решает идти «по следам <…> дядюшки» (с. 450, 463).
В сюжетной линии же Петра Иваныча, призывающего племянника: «делай» и «найдешь свое», Гончаров показывает, что стратегия добывания есть результат самостоятельного поиска персонажем пути своей жизни: в Петербурге «он сам нашел себе дорогу» (с. 200, 421). Привыкнув к столичному «порядку вещей» и определив для себя, что «надо работать, и много работать», Адуев-старший решает жить «скромным назначением», которое предлагает и Адуеву-младшему: «вот ты бы выслужился, нажил бы трудами денег, выгодно женился бы»; «долг исполнен, жизнь пройдена с честью, трудолюбиво – вот в чем счастье!» (с. 335, 421). Автор показывает, как персонаж «поздно» понимает – реальная болезнь Лизаветы Александровны имеет эмоциональные причины – его «методичность и сухость» привели к тому, что он «заставлял ее жить» его «жизнью» (с. 313, 459, 462). Гончаров демонстрирует, что Петр Иваныч, ранее не предоставлявший супруге «вознаградительных условий» за свой эгоизм и не пытавшийся узнать ее «скрытых желаний», в критический момент обнаруживает в себе поиск духовных начал: «он угадал ответ <…> чувствуя, что <…> нужно больше сердца, чем головы», и попытался «отыскать средства <…> восстановить угасающие силы» жены (с. 459, 460). Адуев-старший, «порывшись в душе своей» и не найдя в ней «страсти», приходит к осознанию, что товарно-денежные отношения и материальные «сокровища» не могут стать заменой «сокровищам» духовным, и решается на мысль, которую «берег <…> на случай крайности» – продаже завода и оставлении карьеры (с. 460). Гончаров демонстрирует, что в отличие от Адуева-младшего, для Адуева-старшего, возможен отказ от своих эгоистических установок, направленных на добывание материального, он способен к «жертве» ради Другого (с. 461). И хотя не Лизавета Александровна «и не любовь к ней были единственною целью его рвения и усилий», Петр Иваныч готов перестать «трудиться, отличаться, богатеть», оставить свои «высокие цели, благородные труды» ради нее, т.е. поступиться своим личным счастьем (с. 313, 461). Так, антитетические жизненные стратегии «поиск – добывание» счастья становятся аксиологическими векторами в развитии мотива «сокровищ» духовных и материальных и обнаруживают как сближение ценностных координат Адуевых, так и расхождение в понимании и определении ими жизненного пути.
Выводы
Таким образом, мотив "сокровищ" и его аксиологические векторы "духовное (небесное) - материальное (земное)" сопровождают развитие внешнего конфликта Адуева-старшего и Адуева-младшего, который соотнесен для каждого из них с внутренними противоречиями. В сюжетной линии Александра Федорыча явлена ложность духовных – небесных ориентиров персонажа, его поиск сосредоточен на их материальной – земной реализации: удовлетворении себялюбия; стратегия же добывания, которую перенимает персонаж у дяди – по иронии автора – оказывается более подходящей к действительным интересам молодого человека. В сюжетной линии Петра Иваныча писатель прямо обозначает сосредоточенность персонажа на материальных – земных благах, стратегия добывания к которым есть выбор персонажа в результате поиска им своего жизненного пути. В подобном зазоре Гончаров обнаруживает возможность для одного – Адуева-старшего и невозможность для другого – Адуева-младшего – обратиться к духовным исканиям с целью пересмотра своих жизненных координат.
Мотив "сокровищ", поданный в завязке романа как акцентировка, казалось бы, взаимоисключающих жизненных установок Александра Федорыча и Петра Иваныча Адуевых, в своей разработке утрачивают контрадикторность и обнаруживают необходимость гармоничного сочетания в человеке духовной устремленности к мечте и рассудочного и прагматического целеполагания в выстраивании жизни как обязательное условие счастья. Поиск и добывание как различные жизненные стратегии в обретении личного счастья получают свою оценку в свете проблемы эгоизма и философской категории Другого, что свидетельствует об уникальной индивидуально-авторской разработке Гончаровым ключевого экзистенциального вопроса о сущности и смысле человеческой жизни.
Литература
1. Филатов А.В. Аксиология в теории литературы: основные направления ценностного анализа. // Сибирский филологический журнал. 2019. № 4. С. 130-140
2.. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. 504 с.
3. Хализев В.Е. Теория литературы: учебник для студентов вузов. М.: Высш. шк., 2004. 404 с.
4. Хализев В.Е. Ценностные ориентации русской классики. М.: Гнозис, 2005. 429 с.
5. Лоскутникова М.Б. Архитектонический строй романа «Обрыв»: сквозные и локальные мотивы. // Материалы VI Междунар. научной конф., посвященной 205-летию со дня рождения И.А. Гончарова. Ульяновск: Корпорация технологий продвижения, 2017. С. 113-121.
6. Цейтлин А.Г. И.А. Гончаров. М.: Изд-во АН СССР, 1950. 491 с.
7. Пруцков Н.И. Мастерство Гончарова-романиста. М.; Л.: АН СССР, 1963. 230 с.
8. Недзвецкий В.А. И.А. Гончаров – романист и художник. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. 175 с.
9. Отрадин М.В. Проза И.А. Гончарова в литературном контексте. СПб.: СПГУ, 1994. 168 с.
10. Краснощекова Е.А. И.А. Гончаров: Мир творчества. СПб.: Пушкинский фонд, 1997. 492 с.
11. Лоскутникова М.Б. Композиционные принципы стилеобразования в романе И.А. Гончарова «Обыкновенная история» // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук, ЕЖСН-ESSJ). 2012. № 4. С. 173-179.
