Участник:Анастасия Ермилова

---

Фото из архива В.Пелевина

Автор Богданова Снежанна

В современном литературоведении особый интерес представляют исследования, связанные с пониманием мифопоэтики как метода интерпретации семиотического поля. Произведения с ярко выраженной авторской интенцией на художественный неомифологизм ориентированы на аналитическую интерпретацию широкого мифоконтекста, позволяющего рассматривать символическое пространство, составляющее смысловой генезис авторской модели мира.

Мифопоэтика изучает способы художественного освоения и трансформации мифа, мифологических образов и мотивов, рассматривает различные принципы введения архаико-мифологических элементов в текст, их функционирование в творчестве деятелей литературы различных эпох.

Исследователи говорят

Н.О. Осипова, в связи с этим, говорит о знаковой значимости нового художественного мифопоэтического сознания, формирующего мифомышление эпохи: «Вот почему, обращая ретроспективный взгляд на развитие культуры ХХ века, важно обозначить некоторые культурные ареалы, являющиеся «знаками» эпохи, ее смыслопорождающими факторами. Одним из таких стала “мифопоэтическая парадигма”. А литературовед Руднев, считающий, что только литература модернистского толка внесла принципиальные изменения в прозаическую систему ХХ века, и вовсе определяет неомифологизм как «главный принцип прозы ХХ века, который в той или иной степени определяет все остальные».

Художественная эстетизация архетипических мифосмыслов в системе современной модели «возможного мира» реализуется через игровую поэтику. Мифообразы и мифосмыслы встраиваются автором в современный социокультурный контекст. Задача читателя «прочитать» эти смыслы и интегрировать в авторскую миромодель. В этой связи важнейшую роль играет методология мифопоэтического анализа, понимаемого как метод исследования литературы, важнейшей задачей которого является уяснение особой логики, особого мировидения, позволяющего открыть в мифошифрах новые стороны художественных граней произведения. Так, например, понимание авторской модели мира и художественной концепции в романе В. Пелевина «Жизнь насекомых» может быть реализована только через аналитическую мифопоэтику инсектного кода, который, по мнению исследователя Н. Злыдневой «обнаруживает корреляции с категорией абсурда и его жанровыми манифестациями».

Учитывая постмодернистскую природу романа, диктующую особый акцент на интертекстуальности, для нас важнейшей задачей становится выявление таких интертекстов, которые очевидно определяют авторскую концепцию Ю. Кристева, один из теоретиков интертекстуальности подчеркивала, что «любой текст строится как мозаика цитаций, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста. Тем самым на место понятия интерсубъективности встает понятие интертекстуальности.

Нейроиллюстрация к роману "Жизнь насекомых", созданная нейросетью "Kandinsky 3.1"

Инсектный код романа и формы его интертекстуальности

Инсектное интертекстуальное поле романа Виктора Пелевина «Жизнь насекомых» очень многопланово. Можно обнаружить интертекстуальные соотнесения с произведениями устного народного творчества,баснями И. Крылова, рассказами «Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога» Жана-Анри Фабра, «Превращение» Ф. Кафки, пьесой братьев Чапек «Из жизни насекомых» и целым рядом других.

Инсектный код в романе В. Пелевина (для визуализации и структурирования творчества писателя можно воспользоваться ментальной картой) принципиально связан с телесными трансформациями, то есть оборотничеством. Именно с помощью этого приёма писатель «превращает» обычных людей в насекомых, и обратно, выстраивая символические смыслы. Одним из таких важнейших смыслов становится дихотомическое понимание «смерти-рождения».

Нам представляется интересным рассмотреть возможные интертекстуальные прочтения в стихотворении «Насекомое» И. Тургенева. На наш взгляд, в тексте Тургенева муха непосредственно символизирует смерть. Однако, в романе Пелевина смерть есть не столько акт исчезновения, ухода из земной жизни, сколько оборотничества как знака вечного кармического круга перевоплощений. Для писателя актуальна не только эстетика мифологизации, но и соединение мифологем с социологемами. Герои-инсекты словно помещаются в безграничное пространство мифа, но в то же время вписываются в конкретный социокультурный контекст действительности ХХ века. Главенствующую позицию у классика занимает сама Мать-Природа как «двигатель» к трансформации. Только она в произведении классика способна даровать жизнь и забирать её у людей в тот момент, когда сочтёт необходимым. Стало быть, автор через символ смерти как закона развития проводит параллель в нашем сознании, ассоциируя её с дзен-буддизмом, в основе которого лежит круг вечного перевоплощения. Такая же концепция заложена и в романе Пелевина, только акцент поставлен на телесной трансформации человека-насекомого, способной изменять состояние сознания, с изменением действительно-иллюзорной реальности в ирреальную, несущую истину. Так на примере жуков-скарабеев (усатого мужчины в спортивном костюме и мальчика с рюкзаком) – символов слома границ между земным миром и загробным писатель указывает на идею буддистской школы о вечном перевоплощении. Насекомые катят навозный шар «Йа», который сам по себе является проекцией кармического закона и закона Круга, знаменую сами его «всем Миром», дарованный только этим героям, поскольку именно скарабеи- знатоки сущности жизни. Суть же метаморфоз заключается в достижении просветления и освобождении сознания. Подробнее ознакомиться с интертекстуальным планом романа можно в презентации.

Нейроиллюстрация к роману "Жизнь насекомых", созданная нейросетью "Шедеврум"

Поэтика шифрования социокультурных кодов

В романе «Жизнь насекомых» автор использует особую игровую поэтику шифрования социокультурных кодов. Так, например, Пелевин акцентирует внимание на такой детали в первой главе, как одеколон «Русский лес», который пьют герои-комары и погружаются в особое измененное состояние сознания. С одной стороны, такая номинативная кодировка (русский лес) воссоздает исторический колорит 60-х годов ХХ века, – на основе запечатления индивидуальных элементов того времени, одним из которых выступает популярный в Советском союзе парфюм «Русский лес» с ярким хвойным ароматом и насыщенным зелёным цветом. С другой стороны, Виктор Пелевин делает попытку направить наше сознание в сторону далёкого прошлого, в эпоху Раннего Средневековья, во времена древних славян, преимущественно поклоняющихся метафизическим силам природы. Лес является воплощением нечто сакрального, порождающего иную сознательность. Образ дерева у древних славян является центром мироздания, соединяющим три мира: подземный, земной и верхне-небесный (промежуточный).

Так, используя параллельные мифо- и социокультурные смыслы Пелевин акцентирует через инсектный код бытийную мифосемантику и историософию реальной эпохи.

Список источников

1. Злыднева Н. Инсектный код русской культуры ХХ века
2. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М., 2000. С. 427-457
3. Осипова Н.О. Мифопоэтический анализ поэзии серебряного века // Наука о литературе в ХХ веке: (История, методология, литературный процесс): Сб. ст. М.: РАН ИНИОН, 2001. С. 161 – 180
4. Руднев В.Т. Принципы прозы ХХ века // Руднев В.Т. Словарь культуры ХХ века: Ключевые понятия и тексты. И.: Аграф, 1997